Егоров А.В. ("С верой в победу (Записки командира танкового полка)")

. . .

Утро 9 июля выдалось очень туманным. Исходная позиция полка в роще, что с километр южнее деревни Жеребки. Отсюда мы должны атаковать вражеский полк мотопехоты с танками, изготовившийся к наступлению в районе сахарного завода юго-западнее Янушполя. Это часть сил 48-го немецкого мотокорпуса, который рвется к Киеву. Нашей дивизии приказано любой ценой остановить этот корпус. Легко сказать — любой ценой. В полку не осталось и трех десятков боевых машин. Просил обеспечить огневую поддержку. Пушкин только посочувствовал. А вот наша авиация должна штурмовать колонны фашистских танков и пехоты.

Густой утренний туман нам сегодня союзник. Вражеская авиация нас пока не обнаружила. Учитывая это, я принял решение подойти поближе к гитлеровцам и внезапно атаковать их в исходном положении.

С наблюдательного пункта вижу, как по полю, стараясь скрываться за пригорками, идет небольшая группа танков, за ней автомашины с пехотой. Это, конечно, авангард. Наперерез ей Дорожков посылает три танка под командованием лейтенанта И. Т. Богатырева. Наши экипажи из-за высоты выходят прямо во фланг немцам. Прогремели первые выстрелы, и головной фашистский танк замер на месте. Вот вспыхнули еще два. Пехота разбегается по полю.

Теперь пора ударить по основным силам. Передаю команду Дорожкову.

— Родионов, вперед! Бесчетнов, вперед! — слышу его голос в наушниках.

Не отрываю глаз от рубежа, на котором должны появиться роты. Томительно долго тянутся минуты. Наконец слышу выстрелы наших танковых пушек, потом вижу, как роты Родионова и Бесчетнова стремительно идут в атаку. Немцы не принимают боя и меняют направление движения. В это время майор Колхидашвили докладывает:

— Перед батальоном развертывается до 30 танков... В батальоне у Колхидашвили чуть больше десятка машин, и справиться с тридцатью вражескими ему будет нелегко. Выход один — прицельный залповый огонь с места.

— Не торопитесь, подпускайте ближе, — передаю Колхидашвили.

Обычно гитлеровцы поступали так: нарвавшись на наши танковые засады, они откатывались назад, вызывали авиацию и после интенсивной бомбежки наших боевых порядков возобновляли атаку. Такая тактика нередко обеспечивала им успех. Но на этот раз они поступили иначе. Когда батальоны Дорожкова и Колхидашвили сковали значительную часть танков и пехоты противника у деревни Жеребки, двадцать вражеских танков и до батальона пехоты с артиллерией начали обходить нас с фланга. Это создавало реальную угрозу нашему тылу. Более того, нас могли отрезать.

Как остановить немецкую колонну? В моем резерве только рота КВ, в которой всего несколько машин. Ввести ее в бой — риск немалый. Противник может и дальше наращивать силу удара. Чем тогда парировать его действия? А медлить больше нельзя. Бросить резерв в бой с опозданием — значит, погубить его и других. Такова логика большого и малого боя...

Рота КВ старшего лейтенанта Хорина быстро приближается к моему наблюдательному пункту. В бой веду ее сам. На предельной скорости идем наперерез той группе танков и пехоты, что обходит батальон Дорожкова. Восемь машин против двадцати! Но ведь это КВ, которые наши танкисты любовно называли наземными линкорами, а немцы — стальными крепостями.

Главное — не дать гитлеровцам развернуть танки и артиллерию для отражения нашего удара. И этого мы достигли. Экипажи рот успели занять выгодные позиции, с разных направлений открыли по наступающим точный огонь с коротких дистанций...

Три с половиной часа мы вели тяжелый напряженный бой. Бывали моменты, когда врагу удавалось добиться перевеса, на отдельных участках теснить нас, создавать «вмятины» в наших боевых порядках. Однако роты, напрягая все силы, используя все возможности КВ и тридцатьчетверок, восстанавливали положение, отбрасывали танки и пехоту противника, нанося ему немалые потери. Бушующий вокруг огонь, стелющийся над полем дым затрудняли наблюдение. Но и в таких условиях экипажи поражали цели с двух-трех выстрелов.

К середине дня натиск гитлеровцев явно ослабел. Они уже только отбивались от наших контратак. И наконец, не выдержав их, стали отходить. Танки, артиллерия и пехота двинулись по шоссе. На дороге около Янушполя образовалась большая пробка. Тут-то мы и увидели шестерку наших истребителей. Они пронеслись над нами, развернулись и обрушили пулеметный огонь на вражеские колонны. Фашистские танки и машины замерли на месте, их экипажи начали разбегаться по полю, спасаясь от пулеметного огня с воздуха.

Вслед за истребителями над Янушполем появилась девятка наших бомбардировщиков Пе-2. Всего девятка, но как поддержала она нас! Бомбовый удар окончательно деморализовал врага, и мы немедленно воспользовались этим. Как только самолеты повернули на восток, стремительной контратакой полк завершил разгром колонны противника.

Из боя мы вышли только вечером. Сосредоточились в районе сахарного завода, где утром находились немцы. Политработники со свежими газетами направились в батальоны, чтобы поговорить с людьми. К сожалению, воодушевляющих вестей не было: на всех фронтах шли упорные бои, и нашим войскам приходилось отходить.

Приехал командир дивизии. Докладываю ему об итогах дня: полк подбил и сжег 23 вражеских танка, основательно потрепал подразделения 6-й моторизованной и 18-й пехотной немецких дивизий, сорвал их наступление в направлении Казатина. У нас осталось 30 боевых машин. Ждем горючее и боеприпасы.

Высоко оценив действия танкистов в сегодняшнем бою, Пушкин отметил, что мы своевременно нанесли контрудар полковым резервом — ротой КВ. Я это понимал и сам. Промедление с вводом ее в бой в такой решающий момент могло бы дать противнику возможность изменить положение в свою пользу.

. . .

9 июля 1941г

- в начало отрывка

- на главную

- мозаика

- галерея



Hosted by uCoz