Мариинский Е.П. ("Я дрался на «Аэрокобре»")

. . .

Сопровождали звено корректировщиков «Ил-2» на фотографирование фашистских укреплений севернее Кривого Рога. Этот вылет, как и многие предыдущие, не сулил ничего интересного. Но сопровождать нужно. Мало ли что может случиться!

«Горбатые» шли над немецкими оборонительными линиями, фотографировали их. «Что они там фотографируют?» — с интересом посмотрел я на землю. Но ничего не увидел. Ночью была обычная для Украины оттепель, и сейчас снизу расстилался пестрый ковер из белых и черных пятен. «Ни черта там не разберешь, камуфляж какой-то»...

Не увидев ничего интересного на земле, все свое внимание перенес на воздух. Однако и там ничего нет. Только тонкая серенькая пелена, сквозь которую просвечивают солнце и голубизна неба. Никого... Еще и еще раз просматривается воздух впереди, с боков, сзади, сверху, снизу... Что-то мелькнуло чуть левее неяркого солнечного диска. Пара «худых»? Слишком близко друг к другу...

— Архипенко! Слева выше «рама». — Теперь на серо-голубом фоне тонкой облачности отчетливо выделялся двухфюзеляжныи двухмоторный корректировщик «ФВ-189», который кружил над нашими войсками, выискивая цели для артиллерии и авиации. Его узнали по голосу.

— Атакуй, четверка! — отозвался Архипенко. Я находился в самом выгодном из всей группы положении для атаки.

Боевым разворотом снизу атаковал «раму». «ФВ-189» не ожидал нападения. Гитлеровцы, увлеченные разведкой, очевидно, не видели советских истребителей на пестром фоне земли. Я спокойно прицелился, нажал гашетку и с удовлетворением увидел, как очередь пересекла фашистский самолет. Первый снаряд разорвался в левой плоскости, второй, бронебойный (не было видно разрыва), прошел через кабину экипажа, а третий разорвался в правом моторе. Кроме трех тридцатисемимиллиметровых снарядов, еще добрых два десятка бронебойных и зажигательных крупнокалиберных пуль из этой очереди вошло в немецкую машину.

Резким переворотом, так что сжатый воздух широкими белыми полотнищами сорвался не только с консолей, но и со всего крыла, вплоть до кабины экипажа, расположенной в центре «рамы», между моторами, фашист попытался выйти из-под удара.

Попытался ли? Едва ли управляемый самолет способен на такой резкий маневр. Только что он летел одним курсом с моей «Коброй», а теперь почти отвесным пикированием уходил в обратную сторону. Это все равно что на полной скорости врезаться в каменную стену. Скорее всего, «маневр» был результатом повреждений, полученных «рамой».

Однако мне некогда было думать над этим. В бою не думают, а действуют.

Во всяком случае, уходить «раме» было поздно. Правый мотор ее горел, молчал убитый стрелок, развороченное снарядом крыло и вывалившаяся нога шасси ухудшили маневренные качества самолета. Не спасло «раму» и почти отвесное пикирование: «Кобра» быстро догнала ее на пикировании.

Еще одна очередь — и корректировщик врезался в землю.

На этот раз ничто не помешало мне убедиться в результатах своего огня. Видели падение «рамы» все экипажи летавших самолетов — истребители и корректировщики. А наутро следующего дня пришло подтверждение и от наземных войск, в котором расхваливался героизм наших истребителей. Их можно понять. «Рама» была одним из самых ненавистных типов немецких самолетов, предвестником артиллерийских и бомбовых ударов.

. . .

1943г

- в начало отрывка

- на главную

- мозаика

- галерея



Hosted by uCoz