Иванов С.П. ("Штаб армейский, штаб фронтовой")
. . .
Итак, в авангарде 28-го танкового корпуса шла 56-я танковая бригада подполковника И. Т. Бабенко. Ей и принадлежала главная роль в успешной для нас завязке танкового сражения под Калачом. 1-й танковый батальон бригады, имевшей 30 танков Т-34, переправившись на западный берег Дона, почти сразу же вступил в бой, помогая выходящему неподалеку на назначенный рубеж 3-му стрелковому батальону 482-го полка 131-й дивизии. Его командир старший лейтенант Видлога, шедший с первой ротой, увидел, что за открытой прибрежной полосой тянется довольно густая роща. Комбат едва успел подумать, что туда следует выслать разведку, как из рощи, ведя на ходу беспорядочную стрельбу, ринулись 15 вражеских танков, за ними следовали 7 машин с мотопехотой. Быстро развернув батальон к бою, старший лейтенант приказал открыть огонь из всех видов оружия. Из противотанковых средств были, к сожалению, только гранаты. Не успевшее окопаться подразделение несло потери. Однако и враг под огнем умерил свой пыл — машины с мотопехотой стали поворачивать назад. Правда, из одной машины автоматчики спешились и развернулись в цепь.
В этот переломный момент, закончив переправу и пройдя незамеченными по глубоким балкам, на поле боя как из-под земли и возникли тридцатьчетверки 1-го танкового батальона 56-й бригады. Их внезапное появление и дружный огонь ошеломили вражеских танкистов, и они, оставив пять дымящихся T-IV, увели остальные машины за рощу, где поспешно окапывались немецкие пехотинцы, а артиллеристы снимали с прицепов орудия. Позиция, выбранная гитлеровцами, не была удобной для обороны, но находилась почти прямо против переправы, поэтому они и хотели закрепиться. Тем временем под прикрытием танков 3-й стрелковыий батальон, а за ним и 2-й заняли и оборудовали назначенный им рубеж у переправы и удерживали его, невзирая на вражеский огонь и бомбежки. Танки же 1-го батальона капитана Ефремова из 56-й бригады, обойдя рощу справа, по низинке, ворвались в нее с тыла. Схватка была отчаянной, обе стороны несли потери, особенно досаждали немецкие "болванки", как танкисты называли специальные противотанковые снаряды из сплошного куска металла. Выявилось, что мы имеем дело с хорошо подготовленным и опытным противником: фашисты стреляли метко и умело маневрировали на поле боя. Но с подходом 2-го танкового батальона, семидесятки (Т-70) которого довольно юрко передвигались между деревьями, утюжа еще неглубокие окопы мотопехоты врага, перевес был явно на нашей стороне.
В это время начался налет стервятников Рихтгофена, однако ближний бой в довольно густой роще и рядом с ней не позволил им обрушиться на наших танкистов со всей силой из-за боязни поразить своих. Тогда, разбившись на две группы по девять машин, пикирующие бомбардировщики с яростью набросились на Калач и мост через Дон. Хотя одна наша зенитная батарея, уже занявшая позиции, и открыла огонь, переправа 55-й танковой бригады задержалась, к тому же у гитлеровцев подоспела противотанковая артиллерия, которая не замедлила открыть губительный огонь. И все же врага удалось вышвырнуть из рощи, а подошедший мотострелково-пулеметный батальон очистил от немецких пехотинцев занятый ими берег Дона между хуторами Березовский и Рубежный.
Как только бой перекинулся на открытую местность, наши танкисты стали нести большие потери при новом заходе фашистских бомбардировщиков. В результате наступила пауза, во время которой обе стороны стремились перегруппировать свои силы.
Примерно в 17 часов 1-й танковый батальон капитана П. Н. Довголюка из танковой бригады полковника П. П. Лебеденко сосредоточился на западном берегу Дона. Командиры 55-й и 56-й бригад быстро установили между собой связь, и вот уже из-за правого фланга 56-й ринулись в бой тридцатьчетверки Довголюка. Вскоре к ним присоединились мотострелки и пулеметчики старшего лейтенанта И. А. Суха. Перевес временно снова оказался на нашей стороне.
Обе бригады, тесно взаимодействуя, начали теснить противника. Танкисты Довголюка действовали умело, напористо, но и враг был опытен. Он искусно замаскировал в скирдах хлеба свои танки, пушки, и их внезапный огонь застал батальон врасплох. Командир приказал прибавить скорость, и наши воины отбросили гитлеровцев. Батальону удалось подбить несколько танков и проутюжить артиллерийские позиции противника. Как свидетельствовал в своем донесении бригадный комиссар М. 3. Николаев, все экипажи тридцатьчетверок Довголюка проявили самоотверженность, хотя подчас действовали и не очень четко. Особо отличился механик-водитель старшина П. А. Золотаренко. Все члены экипажа, в том числе и Золотаренко, были ранены, но гусеницами танка он сумел уничтожить два орудия с прислугой и отделение автоматчиков.
В этом бою враг потерял полностью сожженными 12 танков (кроме того, более 15 поврежденных машин немцы отбуксировали в тыл), батарею противотанковых орудий, несколько полевых пушек, десятки мотоциклов, свыше полутора сотен солдат и офицеров. Были взяты и трофеи: один почти исправный танк Т-IV, три мотоцикла, два крупнокалиберных пулемета, целая куча автоматов. Но самым важным трофеем стала легковая машина, где среди разнообразного имущества, награбленного у советских граждан, был обнаружен увесистый шикарный портфель из крокодиловой кожи со штабными документами, Который был доставлен к нам, к сожалению, не сразу, а лишь утром 26 июля.
Несравненно большими оказались наши потери: в бригаде Бабенко из строя было выведено 50 машин, в бригаде Лебеденко — 7 (правда, более половины повреждений можно было устранить). Такая разница в потерях объяснялась тем, что мы наступали, а противник оборонялся, а также артиллерийским превосходством гитлеровцев, слабой обученностью и неопытностью наших танкистов, которые столкнулись с искушенным, натренированным врагом.
. . .
1942г
