. . .
Нашей группе было приказано нанести удар по танкам противника. Мы догадывались, что получим именно такое задание, так как с утра в бомбоотсеки наших самолетов были загружены противотанковые бомбы — примерно по 200—250 штук на каждый штурмовик. Долго нам ждать не пришлешь.— Васильев — взлет!
— Ефимов — взлет!
— Правдивцев — взлет! — выкрикивал на командном пункте начальник штаба, не отрывая телефонной трубки от уха.
Майор Поляков успевал держать связь с дивизией, наблюдать за взлетом заранее составленных им групп и докладывать об этом наверх. Уже в полете мы входили в радиосвязь с нашими авиационными представителями, находившимися на НП общевойскового командира. У них мы и уточняли задачу.
— «Букет», «Букет», — вызвал своего наведенца летевший первым Анатолий Васильев. — Я — «Фиалка». Дайте цель!
Более неподходящих позывных для нас трудно было придумать. Но, видно, у начальника связи дивизии и его помощников уже не хватало фантазии каждый день придумывать для нас новые позывные.
Несмотря на всю серьезность обстановки, я не мог удержаться от улыбки, представляя, как названный нежным цветком Толя Васильев введет сейчас группу штурмовиков в пикирование и ахнет ПТАБами по фашистским танкам. Будут им фиалки!
— «Фиалка-два!»—вызвал уже меня наш наведенец. — Ваша цель — на опушке леса! Смотрите за первой группой.
И третья «Фиалка» получила ту же задачу. Не трудно было догадаться, что нам приказано штурмовать скопление фашистских танков. Догадку эту подтвердил плотный зенитный огонь гитлеровцев на подступах к цели. Вначале они били по группе Васильева, но скоро заметили и нас. Инстинктивно вжался в кабину, но продолжаю внимательно следить за обстановкой. На опушке леса заметил замаскированные танки противника. Вот куда запрятались!
— Сейчас получите, гады! — произношу я вслух и выполняю противозенитный маневр.
— Что говоришь, командир? — беспокоится мой ведомый Бабкин, опасаясь пропустить нужную команду. Видно, раньше времени я нажал кнопку радиостанции.
— Атакуем! — кричу вместо ответа и ввожу самолет в пикирование.
Послушный штурмовик энергично опускает нос. Доворачиваю его в нужном направлении и накладываю перекрестье прицела на цель. Где-то позади и выше рвутся зенитные снаряды. Стрелок следит за разрывами и самолетами ведомых.
— Хорошо идем!
Пока опасности нет. Все внимание — земле.
С каждой секундой нарастает скорость сближения с целью. Едва заметные «жуки» превращаются в хорошо различимые железные коробки. Рядом с ними и чуть в стороне развернулись серые пушистые коврики. Это разрывы бомб. ПТАБы Васильева легли не совсем точно. Нужно внести поправку. Быстро определяю ее и выношу прицел. Хочется ударить так, чтобы накрыть скопление вражеских машин.
Видно, что гитлеровские танки изготовились для атаки, но мы упредили их. Васильев заставил немцев остановиться, расстроил их ряды. Теперь наш черед. Сбрасываем бомбы...
Вывожу самолет из пикирования. Чувствую, как он дрожит, словно в лихорадке. Это мой воздушный стрелок пулеметной строчкой гасит огонь гитлеровских зенитчиков.
— Накрыли хорошо! — докладывает он. — Сзади все в порядке!
Выполняю разворот, готовлюсь ко второму заходу. Впереди, выше — группа Васильева. Он уже подходит к объекту для повторной атаки. Оборачиваюсь, смотрю, что делается в районе цели. Кажется, действительно накрыли ее. Среди серых разрывов-ковриков кое-где появились темно-красные языки пламени и столбы белесого дыма. Горят фашистские танки!
На цель заходит «Фиалка-три». Эта группа тоже несет ПТАБы. Смотрю за ведомыми — все на месте. Готовимся к повторной атаке. Завожу группу на цель. Пускаем в ход эрэсы, а затем пушки. Бьем по тому же лесочку, но разобрать что-либо на земле уже невозможно. Сплошной дым и пыль от разрывов и пожаров. Нам этого мало. На борту еще изрядный запас снарядов. Вслед за Васильевым выполняю третий заход.
Остервенело бьют зенитки. Командую двум своим ведомым: «Атаковать!» Сам с напарником опять начинаю долбить цель. Пушки и пулеметы не очень-то эффективны против танков. По там ведь и живая сила. Заканчиваем атаку. Последние очереди стрелка по цели. И как раз вовремя слышим команду с земли:
— Уходите, горбатые!
Мы уходим. А навстречу нам — новые группы штурмовиков. Приземляемся на опустевшем аэродроме. Возбужденно обмеливаемся впечатлениями.
— Подходяще долбанули! — затягиваясь дымком от самокрутки, говорит мой неизменный ведомый Михаил Бабкин.
. . .
1943г.
