. . .
...И вот мы над целью. Несколько вражеских эшелонов без паровозов стояли на станции и даже за ее входными семафорами, на самом узле не хватало свободных путей. Наша группа беспрепятственно сбросила бомбы и обстреляла эшелоны. Можно было запросто сделать и третий заход, но мы беспокоились, хватит ли горючего на обратный путь.Когда прилетели домой и доложили командиру, что задание успешно выполнено, начальник штаба спросил:
— Как цель?
— Легкая, — безмятежно ответил Евграф Селиванов. — Эшелонов много, а зениток нет!
Тут же было принято решение срочно организовать на Богушевск второй налет. Охотников лететь было немало. Решили взять молодых летчиков — для ввода в боевой строй. Командир не возражал: действительно, когда еще встретится такой благоприятный случай. В спешке мы не выделили группу подавления зенитного огня не назначили группу прикрытия: с кем, дескать, бороться, когда на железнодорожном узле нет зениток?
К Богушевску подошли через три часа после нашего первого налета. Пожары были потушены, эшелоны стояли на прежних местах.
— Атакуем! — подал команду капитан Селиванов.
И только он перевел самолет в пикирование, как навстречу нас понеслись огненные трассы «эрликонов». Мне отчетливо были видны разрывы десятков фашистских снарядов. Никто не ожидал такого противодействия со стороны противника. Летчики даже не посчитали нужным выполнить противозенитный маневр. Насколько опасная это штука — самоуспокоенность. Два наших штурмовика были сбиты первым же залпом. Впечатление от огня было такое, будто за три часа, что прошли после нашего первого налета, фашисты успели стянуть на прикрытие Богушевска зенитные батареи со всего фронта.
Хорошо, что в том полете приняли участие опытные летчики нашей эскадрильи Николай Воздвиженский, Анатолий Асанов, Сергей Розенкин, Михаил Бабкин. Они особенно хорошо умели бороться с зенитными средствами противника. Нам уже было не до эшелонов. Действуя парами, штурмовики атаковали гитлеровские батареи.
Да, тот полет стал для нас предметным уроком — уроком борьбы с шапкозакидательством. Мы, конечно, нанесли гитлеровцам определенный урон, но нам досталось, пожалуй, больше. Почти каждая вторая машина была повреждена. От объекта уходили самостоятельно — кто как мог, без строя и без команды. Мне тоже пришлось возвращаться на подбитом самолете.
Плохо тянул мотор, почти напрочь был оторван зенитным снарядом руль поворота; и как я ни пытался его отклонять, самолет почти не реагировал на мои усилия. Пришлось в этот критический момент лихорадочно припоминать, что говорил нам в училище преподаватель аэродинамики об особых случаях полета при разрушении в воздухе хвостового оперения. Используя все, что было в моих силах и в возможностях самолета, я с трудом дотянул до своего аэродрома.
Неудачный вылет на Богушевск многому научил нас, подтвердив в общем-то хорошо известное еще с давних времен правило о том, что нужно серьезно относиться к подготовке к выполнению задания. Легких полетов, а особенно полетов на боевое задание, быть не может.
. . .
1943г.
