Егоров А.В. ("С верой в победу (Записки командира танкового полка)")

. . .

Начинает светать... Останавливаю машину, прислушиваюсь: не иначе как гул моторов.

— Танки, товарищ командир, — говорит поднявшийся на крыло моей машины старший лейтенант Сизов.

— Только чьи? — спрашивает подошедший капитан Кривошеее, будто Сизов мог ответить на этот вопрос.

Высылаем на шум моторов разведку. Вдруг это наши? Мы же знаем, что правее действуют части 15-го механизированного корпуса.

Ко мне подбежал капитан Кривошеев.

— Товарищ командир, — спешит он, — разведчики доносят о движении колонны немецких танков с пехотой по дороге с Бердичева на Фастов. Танков более двадцати.

Мы стоим на дороге, по которой продвигается вражеская колонна.

— К бою! — подаю команду, и она как по цепочке передается от машины к машине.

Подразделения разворачиваются, каждый экипаж старается найти позицию, с которой удобнее вести огонь, а если потребуется, то и перейти в контратаку. Кривошеев уводит штабной автобус в безопасное место.

Колонна приближается. Она идет неторопливо. Видимо, гитлеровцы не особенно уверены, что не встретят сопротивления. Впереди у них три танка Т-III, за ними десять больших грузовиков с пехотой. На дистанции километра следуют более крупные силы — танки, машины с пехотой, артиллерия. Замысел противника понятен: как только передовая группа встретит сопротивление, основные силы под ее прикрытием развернутся и нанесут удар во фланг или проникнут в тыл обороняющихся. Что же, такой прием нам не в новинку.

Предупреждаю Дорожкова и Колхидашвили:

— Подпустите передовую группу как можно ближе и откройте огонь, а потом сразу перенесите его на основные силы, чтобы не дать им развернуться.

Вот первые танки поравнялись с нами. Залп! Две машины застыли на месте, третья как-то сумела увернуться от наших снарядов и скрылась за придорожными кустами. Поспешно развернулись и машины с пехотой.

Почему гитлеровцы не приняли боя и отошли? Может, встреча с нами была для них неожиданной, и они посчитали, что столкнулись с крупными силами танков? Или это была разведывательная группа, которая только прощупывала нашу оборону и искала в ней незащищенные участки? Могло быть и так.

После короткой стычки с немцами мы продолжили марш и вскоре вышли в указанный район — заняли развилку дорог у села Комсомольское. Через некоторое время на шоссе со стороны Бердичева появились два броневика. Они промчались на такой скорости, что мы не успели даже обстрелять их. А вскоре показались и немецкие танки. Передаю Дорожкову и Колхидашвили:

— Подготовьтесь к открытию огня по вражеской колонне.

Первыми открыли огонь роты Дорожкова. От метких выстрелов сразу же вспыхнули два танка. Обходя горящие машины, остальные стали разворачиваться на поле.

Снова залповый огонь наших тридцатьчетверок. Загорелись еще три вражеские машины, а две остановились с перебитыми гусеницами. Гитлеровцы пытаются обойти нас полем, лугом, теми путями, где нет огневого сопротивления. Но это им не удается.

К полудню наступило затишье. Оно не сулило нам ничего хорошего. Было ясно, что немцы успели разобраться, какие силы перед ними, и готовятся к новому удару. Устоим ли мы? На этом участке мы одни. Фланги открыты. Враг может обойти нас и справа, и слева.

Во второй половине дня над нашей обороной появилась большая группа самолетов. Задрожало, вздыбилось поле от яростной бомбежки. Самолеты пикировали буквально на каждую машину. Немецкие танки и пехота начали обходить полк с флангов, а после окончания бомбардировки навалились на нас со всех сторон.

Мы оказались в окружении. Впервые с начала войны. На площади примерно четыре квадратных километра два наших малочисленных танковых батальона с огромным мужеством отбивали яростные атаки 11-й немецкой танковой дивизии, двигавшейся к Киеву.

Близится вечер. Мы держимся. Горючее есть, а вот боеприпасы на исходе. Кончатся они, и гитлеровцы смогут бить по нашим танкам, как по беззащитным мишеням на полигоне. Вся надежда на близкую ночь. Наступит она, соберемся в один кулак и прорвем кольцо. Пытаюсь связаться со штабом дивизии, но не удается. Не отвечает и штаб полка. Ночь... Как нужна она нам и как еще до нее далеко...

Через танковый прицел уже в который раз осматриваю окружающую местность. Задерживаю взгляд на небольшой высотке. На ней видны вспышки выстрелов. Знаю, что наших танков там нет. Кто же ведет огонь? Вдруг замечаю поднятый немного кверху орудийный ствол, за ним еще один, потом появляются до боли знакомые очертания тридцатьчетверок. Глазам не верю. Откуда они? Из нашей дивизии или из другой? Забыв об опасности, вскакиваю на танк, размахиваю шлемом. Тридцатьчетверки подходят ближе. Головная останавливается, и ко мне подбегает старший лейтенант.

— Где командир полка Егоров?

— Я Егоров.

— Командир роты старший лейтенант Ботаев из восьмой танковой дивизии, — представился он.

Так вот кто пришел нам на помощь. Боевые друзья из восьмой, от полковника Фотченкова. Я крепко пожал руку всем командирам экипажей, прорвавшим кольцо вражеского окружения.

. . .

июль 1941г