Бегимов Камаш ("Разрешите взлёт")

. . .

В этот день с очередного боевого вылета возвратилась эскадрилья Степана Брюханова. Еще не успели самолеты зарулить на стоянку, как с молниеносной быстротой всех облетела весть о том, что при выполнении боевого задания над целью погиб летчик Николай Кривов. Его товарищи, с которыми он летал, рассказывали, что над городом было спокойно — не показывались истребители, молчали зенитки, но вдруг перед очередным заходом на цель самолет Николая вспыхнул, как факел, и развалился на части. Больше никто ничего не знал.

В этой исключительно трудной обстановке, когда удары наносились буквально по каждой улице, по кажадому дому, не было времени уследить от начала до конца за всеми перипетиями. Бой проходил необычайно скоротечно, самолеты в боевом порядке неслись один за другим на высоких скоростях. Тут зевать некогда, надо было следить за обстановкой над целью и за тем, чтобы не столкнуться со своими товарищами.

Итак, все решили, что экипаж Кривова погиб — иначе и быть не могло — думали мы. Но, оказывается, все же иногда случаются чудеса. Буквально на другой день наш товарищ вернулся к себе в полк живой и невредимый.

А случилось следующее. Видимо, притаившийся вражеский зенитчик своим снарядом угодил прямо в бензобак, от чего самолет взорвался. При взрыве погиб и вместе с обломками самолета упал на горящий город воздушный стрелок Николай Овчинников, а командира экипажа взрывной волной выбросило из кабины, и, когда он очнулся в свободном падении, у него хватило сил найти и выдернуть вытяжное кольцо парашюта.

Фашистские молодчики, которые кишмя кишели в городе, не могли не видеть опускавшегося с парашютом летчика, но, несмотря на это, и, скорее всего, в этот момент им было не до него, так как их поджимали наши наступающие солдаты, его оставили без внимания. Может быть, они рассудили и так: куда он денется. Но наш Коля благополучно приземлился во дворе какого-то строения. Особенно раздумывать было некогда, и он, скомкав кое-как свой парашют-спаситель, юркнул в сарай, оказавшийся, по счастью, рядом. Через некоторое время послышались настороженные шаги, вслед за которыми в сарае появились две женщины с корзиной и, не сказав ни слова, будто не замечая человека, притаившегося в углу, поставили ее и тут же ушли.

Естественно, Николай смекнул сразу, в чем дело, и кинулся к корзине, в которой оказались вещи — мужское одеяние в полном комплекте. Время шло быстро. Едва только он успел переодеться, как снова явились те женщины в сопровождении мужчины. Они опять, ни слова не говоря, жестом показали на дверь и повели Николая через двор на улицу. Здесь бои шли в полном разгаре, и казалось- никому нет дела до них. Кривов шел за своими опекунами, прихрамывая на одну ногу, которую, видимо, повредил в момент приземления.

Через квартал-другой Николай и его провожатый завернули за угол и оказались в небольшом домике, но спасители помогли Кривову спуститься в подпол. Taм накрыли его всякой всячиной и вдобавок засыпали картошкой, после чего ушли. Он все это время беспрекословно им подчинялся, так как всем своим нутром, каким-то чутьем понимал, что чешские друзья не могу сделать ему ничего плохого. |

Спустя некоторое время Николай услышал наверху топот ног, шум и говор на немецком языке, но вскоре все затихло. Как потом ему стало известно, это фашисты разыскивали советского летчика. Он же все это время лежал под картошкой в состоянии предельного нервного напряжения, сжимая рукоятку пистолета. Ему казалось, что прошла целая вечность.

Опять наверху шум, топот и говор, и вдруг открылась дверца подпола, и Николай увидел опущенное вниз лицо солдата нашей пехотной части, только что освободившей этот район города. Так был спасен летчик-штурмовик Николай Кривов. Как потом стало известно, спасителями оказались чешские патриоты-интернационалисты, рядовые труженики Драгужа Ткач, ее мать Мария и отец Йозеф.

. . .

30 апреля 1945г