Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. ("Отцы-командиры")

. . .

"Похоже, этот маневр немцев оказался для нашего командования полной неожиданностью. Говорилось о возможном перемещении небольших разрозненных групп противника - на этот случай и оставили кое-где у дорог артиллерийские и минометные батареи, пулеметные гнезда. Окопались мы посреди степи на холмушке, живем день, два, три, ждем, когда вражеская группировка сложит оружие и можно будет догонять своих - отправляться на передовую. И вот как-то утром слышим с запада гул. Пригляделись в бинокль - немцы: впереди - бронетехника, а следом - пехота и пехота, до горизонта. У нас тягачи были - мы вполне могли уйти вместе с орудиями, и нас бы за это, наверное, даже не наказали - больно уж несоизмеримы силы: несколько человек против огромной армии. Но это я сейчас понимаю - задним числом, что называется, а тогда мысль такая никому в голову не могла прийти: только бой... Открываем огонь, они - из танков и самоходок по нас. А миномет, он ведь для навесной стрельбы, можно и по закрытым целям, но никак не для артиллерийских дуэлей в чистом поле. Да еще и дивизионный - самый большой: его, если взрывной волной с места своротит, назад сразу не возвернешь. Зато уж мина: диаметром - с трехлитровую банку, убойная сила - страшенная. Ею хоть куда попади: по живой силе, по технике - жуть, что творит! А торопимся - мажем, мажем и все равно спешим: хочется побольше успеть, пока минометы не покорежило да нас не поубивало. И тут вдруг грохот с другой стороны - с востока. Глядим: танки, самоходки... наши! Мы сразу попадать стали... А танков - десятки, сотни...

И наступил момент:

- Вот! - подхватил полковник-танкист. - В одном из них был и я. Нашу танковую армию перебрасывали тогда к линии фронта для подготовки стратегического наступления. Сначала шли рассредоточенно, а в этом месте начинались овраги, и мы должны были пройти между ними по старому шляху: у каждого на карте он был отмечен особой стрелочкой. Выкатываемся к нему, а тут какая-то куча бронетехники и по ней миномет бьет. У нас приказ был: в боестолкновения не вступать да и вообще не задерживаться, но мы, конечно, по паре снарядов высадили... не задерживаясь... Ну и всё: костер...

- Точно, - подтвердил минометчик.- Вся их техника враз полыхнула. И башня! Башня от какого-то танка летит над огнем, как картонка, и вращаестя... Жуть!

- Да, помню,- кивнул танкист.- Самоходка слева от меня шла, после ее попадания башня и улетела. Приходим в пункт назначения - небольшое село. Спим кое-как, кто где. Утром надо гнать дальше - нет горючего... Ждем. Самолет разбрасывает листовки. Мой заряжающий читает вслух: "Корсунь-Шевченковская группировка противника уничтожена, немцы потеряли пятьдесят пять тысяч убитыми". И позавидовал: "Везет же, -говорит,- соседям: награды получат, а то, может, и отпуска". Я ему, мол, при таком сражении и у соседей, небось, потери немалые... А он: "Слышь, -говорит,- командир, тут написано, что главную роль в разгроме сыграли мы - наша танковая армия то есть". Решили, что политотдел, как обычно, напутал. К полудню подвозят горючее, заправляемся. Вызывают к начальству: двадцать машин - обратно. Цепляем бульдозерные ножи и начинаем утюжить шлях - тот самый, по которому вчера прошли сотни танков. Там - месиво: глина, трупы, стрелковое оружие... Похоже, думаю, листовка была правильной, и в политотделе на сей раз ничего не перепутали. Мы ведь на этом марш-броске не моли оценить происходившее: пехоты, конечно, было много, но она разбежалась, все попадали, паника. Из-за распутицы мы старались идти не колонной, использовали всю ширину шляха. Получается, что ни у них вариантов не было, ни у нас... Такой марш-бросок получился... Ну, растолкали месиво по оврагам, возвратились в село.

На другой день прибывают англичане - военный атташе и еще несколько человек из посольства: заграница не верит сообщению о ликвидации вражеской группировки. Действительно: позавчера было огромадное войско, а вчера его уже нет - так не бывает. Начальство приказывает мне везти англичан. Дело в том, что я до войны еще окончил технический вуз и знал английский. А во время войны бывал в Америке: принимал "Шерманы", так что разговаривал свободно. "Шерман" - неинтересный танк, кстати... Ну да ладно: приказывают везти союзников. Атташе залезает вместо заряжающего, еще один англичанин - с фотоаппаратом - сверху, на броне. Приезжаем к битой бронетехнике. Фотограф в восторге - знай себе щелкает. А атташе высунулся из люка: "Где уничтоженный противник?" Веду к оврагу. Он подошел, глянул и сразу же - наизнанку. Отдышался, попил из фляжки крепкого чаю и: "Где линия обороны?.. Где позиции артиллерии?.. Где воронки от авиабомб?.. Предъявите мне след хотя бы одного автомобиля, конной повозки, хотя бы одного сапога!" Ну где же я ему всё это найду? "Здесь,- показывает,- следы только от танков". "Так уж, -объясняю,- получилось". Он постоял и говорит: "Любит бог вас, русских". "При чем,- спрашиваю,- тут бог?" "А при том,- отвечает,- что кроме бога в разработке уничтожения никто не участвовал: вашему командованию вложил в голову мысль о переброске танковой армии по этой дороге на запад, немецкому командованию - о выходе из окружения по этой же дороге на восток, потом двинул вас навстречу друг другу - гениально... А Генштаб ваш, говорит, к разгрому никакого отношения не имеет: там и сейчас толком не знают о происшедшем".

. . .

февраль 1944г