Хазанов Д.Б., Горбач В.Г. ("Авиация в битве над Орловско-Курской дугой. Оборонительный период")
. . .
Осталось подвести итоги первого дня боев над войсками Центрального фронта. До наступления темноты авиаторы 16-й воздушной армии выполнили 1720 самолето-вылетов, а неприятель ответил 2088 вылетами, из которых 1909 он осуществил для поддержки наступающих соединений генерала Моделя. Главную роль в обеспечении господства в воздухе люфтваффе над районом сражения сыграла истребительная авиация. С утра 5 июля летчики эскадры «Мельдерс» почти постоянно патрулировали над передним краем и подходами к нему с юга, заблаговременно встречая советские группы. Германские историки Г. Адерс и В. Хелд указывали, что на 30 июня в этом соединении имелось 88 исправных машин. Однако они не суммировали в своих подсчетах истребители группы IV/JG51 — с учетом ее самолетов, машин из I/JG54, а также пополнения частей в начале июля немцы располагали примерно 160 боеспособными «фокке-вульфами». В то же время 16-я ВА имела 526 истребителей, из которых 455 находились в исправном состоянии.
Бесстрастные документы противников свидетельствуют, что на 522 самолето-вылета «фокке-вульфов» 5 июля советские истребители ответили 817. Даже добавив примерно 60 вылетов «мессершмиттов»-разведчиков (из NAGr4), которые активно участвовали в воздушных боях над позициями 41-го тк, соотношение поднятых в небо истребителей оказалось не в пользу немцев. Среднее напряжение на исправный немецкий истребитель составило три с половиной вылета в сутки, а советский — чуть более двух вылетов, с учетом тяжелых понесенных потерь.
Ощущение постоянного численного превосходства немцев было вызвано их умелым наращиванием сил и концентрацией самолетов над наиболее важными участками фронта. Пассивно патрулируя на заданных высотах и скоростях, советские летчики заранее отдавали инициативу неприятелю, определявшему, когда и как удобнее атаковать. Абсолютное большинство из 76 воздушных боев, проведенных 5 июля, начиналось при неблагоприятных для «сталинских соколов» условиях. Неоднократно пара или четверка «фокке-вульфов», попеременно пикируя на группу наших истребителей, не только связывала их боем, но и создавала впечатление значительного численного превосходства врага.
Согласно записям журнала боевых действий 6-го воздушного флота, истребители люфтваффе сбили 158 из общего количества 166 (по другим данным 165) уничтоженных советских самолетов. Наиболее результативным «охотником» 5 июля в I/JG54 стал лейтенант О. Киттель (О. Kittel), уничтоживший, по документам части, три «ила» и один «як» в утренние часы, а также еще два бомбардировщика в послеобеденное время. (Правда, советские источники подтверждают гибель лишь одного «Бостона» из шести, на уничтожение которых претендует подразделение Киттеля в 16 ч 25 мин.) Свыше 50 побед занесли на счет группы III/JG51, а некоторые летчики этой части действовали особенно результативно. Прибывший из района Средиземного моря в 8-й отряд обер-фельдфебель А. Хафнер (A. Hafner), как и давно служивший в подразделении лейтенант Г. Шак (G. Scheck), добились пяти побед каждый, а в 9/JG51 обер-лейтенанту Г. Люке (H. Lucke) механики дорисовали на руле поворота семь «абшюссбалкен» (отметок о сбитых). Но поистине рекордного результата достиг Г. Штрассль (H. Strassl), который сбил 15 советских самолетов, доведя к вечеру личный счет до 52.
Сами немцы впоследствии скорректировали итоги дня, посчитав уничтоженными «ровно 120 большевистских самолетов». Надо признать, что германские наземные службы достаточно точно фиксировали падение советских машин, поскольку штаб 16-й воздушной армии списал 98 самолетов. Столь тяжелых потерь подчиненные С. И. Руденко не несли ни раньше, ни впоследствии. Официальные источники противника утверждают: выдающегося успеха удалось добиться ценой гибели всего семи своих самолетов. Однако списки потерь групп и эскадр 1-й авиадивизии за 5 июля 1943 г. приводят к другим результатам: 13 самолетов были сбиты за линией фронта и еще 33 машины получили серьезные повреждения, из которых 22 пришлось впоследствии списать. Учитывая значительное противодействие советской зенитной артиллерии, соотношение безвозвратных потерь в воздушных боях можно оценить как 1 к 4,5.
Большинство погибших самолетов 16-й ВА пришлось на долю истребителей. Так, 6-й иак безвозвратно лишился 45 машин, причем к утру второго дня сражения количество истребителей сократилось: в 92-м иап с 27 до 19, а в 192-м и 486-м иап с 24 до 13 Ла-5 (в каждом). Потери истребителей сказались на работе ударной советской авиации — не имея достаточного прикрытия, штурмовики выполнили в первый день битвы менее одного вылета на каждый исправный самолет, а дневные бомбардировщики — менее одного вылета на две исправные машины. Командование 1-й германской авиадивизии обеспечило три — четыре вылета каждого боеготового Не.111 или Ju.88 и не менее четырех — пяти вылетов Ju.87. С бомбами под крыльями стартовали также многие двухмоторные истребители и ближние разведчики (Hs.126 и FW.189). Тоннаж сброшенных на советские войска бомб приближался к 1385 т, что почти в 12 раз превышало вес ответного залпа нашей авиации.
Оценивая итоги начала сражения со сдержанным оптимизмом, германское командование сочло необходимым отметить исключительную роль люфтваффе в первоначальных успехах наступления. «Крупные силы авиации последовательными волнами с отличным результатом поддерживали наступательную операцию сухопутных войск. Отмечены многочисленные прямые попадания в артиллерийские батареи, полевые позиции и транспортные колонны, причем уничтожено три батареи, три танка, много автомашин и несколько батарей прекратили огонь. Истребительная авиация, выполнявшая задания по сопровождению и обороне против налетов вражеской авиации, добилась отличных успехов», — говорилось в вечернем донесении штаба группы армий «Центр».
В ряде случаев только массированные удары с воздуха помогли немецким войскам прорвать первый рубеж нашей обороны. Так, бойцы 132-й сд 70-й армии отбили три атаки, но вынуждены были отступить после налета примерно 80 Ju.87 из StG1. Оперативный отдел армии отмечал: «Немецкая авиация волнами по 20–25 самолетов весь день бомбила боевые порядки 28-го стрелкового корпуса». Подобные факты не являлись исключением.
Однако следует отметить хорошую готовность советской обороны к воздушным налетам. Дерево-земляные огневые точки, развитая система траншей, хорошая маскировка позиций — все это сводило потери от воздействия вражеской авиации к минимуму. Размещенные внутри противотанковых опорных пунктов орудия фактически выходили из строя лишь при прямом попадании бомб. Заблаговременно принятые меры по многократному дублированию линий проводной связи и широкое использование радиостанций позволило штабу 13-й армии до конца дня устойчиво управлять всеми корпусами и частями усиления. Отдельные танковые полки и части САУ, составлявшие резерв командующих армиями, практически не пострадали. Концентрация всех усилий люфтваффе исключительно на переднем крае обороны позволила без потерь начать вечером 5 июля выдвижение вторых эшелонов Центрального фронта -2-й танковой армии, двух отдельных танковых и стрелкового корпусов.
Немецкие документы также отметили успешные действия частей 12-й зенитной дивизии. В ходе наземных боев, согласно отчету 6-го ВФ, зенитчики подавили 66 огневых точек, уничтожили одну 4-орудийную зенитную батарею и одну установку залпового огня («Катюшу»). Не будет преувеличением считать реальные результаты воздействия на нашу оборону отлично себя зарекомендовавших 88-мм зенитных пушек соизмеримыми с многочасовыми бомбежками германских самолетов.
. . .
5 июля 1943г
