Монюшко Е.Д. ("Год призыва 43-й. От Блокады до Победы")

. . .

Идет второй день наступления. Большие потери несут наши танкисты. Остались в памяти сгоревшие, с сорванными взрывом башнями машины, обгоревшие тела, выброшенные при взрыве или, может быть, успевшие выскочить и скошенные немецким пулеметчиком. Когда кончились эти бои, в относительно спокойной обстановке сделал карандашные наброски. Кое-что из них, к счастью, сохранилось.

Только что очищен от немцев Винценберг. Редко поставленные домики, между ними огороженные заборами сады, хозяйственные постройки. За полем, протянувшимся километра на полтора, полоса деревьев, между которыми видны остроконечные черепичные крыши. Это Гросс - Бризен. Там немцы. Попытки танкистов прорваться туда безуспешны. Видимо, там, в укрытиях, танки или самоходки.

На окраине «нашего» Винценберга у стены сарая развернута рация РБМ. Командир дивизиона капитан Шляхов докладывает кому-то «вверх»: «...идет бой за Гросс-Бризен. Бой тяжелый, коробки горят...»

Мои разведчики разворачивают приборы, начинается поиск целей. Шляхов с кем-то из офицеров дивизиона заходит в сарай: ему кажется, что оттуда лучше наблюдать через пробоины в стенах и щели. В этот момент выпущенный с окраины Гросс-Бризена снаряд прошивает обе кирпичные стены сарая насквозь и с визгом уходит в тыл. Шляхов с сопровождавшим его офицером выскакивает, ругаясь на чем свет стоит, из сарая. Оба в синяках и ссадинах, гимнастерки красны от кирпичной пыли. Снаряд, к счастью, оказался болванкой.

В ответ следует налет всеми тремя батареями дивизиона по Гросс-Бризену...

Вместе с пехотой и танками обходим Гросс-Бризен с севера, выходим на шоссе Гротткау — Нейссе. Длинной лентой поперек шоссе, ведущего на юг, вытянулось Фридевальде. Пройдя через западную часть этого населенного пункта, к исходу третьего дня боев, 17 марта, заняли Мёгвиц.

В отличие от Фридевальде, это село такой же лентой вытянуто не поперек, а вдоль шоссе, преимущественно слева от него. В двух - трех домиках на южной окраине Мёгвица, обращенной в сторону противника, на чердаках сосредоточилась масса НП: тут и артиллеристы, и пехота, даже танкисты. Базар, а не НП. Василий Колечко громко возмущается тем, что не соблюдаются элементарные правила маскировки, но ни он, ни я ничего не можем поделать — я всего лишь младший лейтенант. А тут не редкость и погоны с двумя просветами...

Утром 18 марта два происшествия. Немцы еще удерживают Бёздорф — в полутора километрах южнее. Дальше окраины Мёгвица наша пехота еще не продвинулась. И вдруг по шоссе из нашего тыла идет грузовая машина. В кузове стоят человек 10–12, многие, судя по фуражкам, офицеры. Машина идет быстро, остановить ее в Мёгвице от неожиданности никто не успевает, она проскакивает мимо последних домов, где наши наблюдательные пункты. Вслед машине начинается пальба... Наконец там поняли — тормозят, разворачиваются. Немцы тоже стреляют, но уже поздно.

Еще не утихли на нашем чердаке разговоры о случившемся, прошло не больше получаса, как из Бёздорфа показалась мчащаяся в нашу сторону немецкая легковая командирская машина — «фрыцвиллис», по выражению Колечко. От неожиданности растерялись, потом, хватая оружие, бросились вниз, но кто-то из пехоты уже успел ударить очередью. Легкий вездеход слетел в кювет. Водителя взяли живым, а ехавший в машине офицер был убит на месте. От водителя узнали — это был представитель командования, ехавший наводить порядок в отступавших войсках. Он считал, что бои идут на подступах к Фридевальде. то есть на 3–5 километров севернее. Так бывает, когда информация или запаздывает, или опережает события. Какое - то объяснение случаю с нашим грузовичком дает книга Д. Д. Лелюшенко, где указывается, что Штефансдорф, лежащий значительно южнее и западнее Мёгвица, был освобожден танкистами 17 марта. Может быть, зная об этом, наши товарищи полагали, что свободен от немцев уже весь этот район, а на самом деле тут еще был «слоеный пирог».

. . .

март 1945г